Были ли казахи лидерами по количеству доносов?

Государственная комиссии по полной реабилитации жертв массовых политических репрессий рассекретила 99% документов под грифом «секретно» и «особо секретно». Ее члены после изучения документов пережили глубокий психологический шок.

– Казахстан стал беспрецедентным местом для переселения «неблагонадежных». Вынужденная миграция затронула с 1930 по 1952 годы не менее 6 млн человек, из них более 1,2 миллиона были размещены в нашей стране.В Казахстане практически нет ни одной семьи, которую не задели бы те трагические события, – говорит доктор исторических наук, член вышеназванной комиссии, потомок депортированных корейцев Георгий Кан. – Когда мы говорим «жертвы политических репрессий», то имеем в виду невинно пострадавших. День памяти жертв массовых политических репрессий имеет значение, в первую очередь, для нас, живых. Пока они все не будут реабилитированы, общество не освободится от груза, камнем лежащего в душе. Как говорят казахи, өлі риза болмай, тірі байымайды.

– Как только Казахстан обрел независимость, этот вопрос, помнится, сразу встал на повестке дня. Разве не все жертвы сегодня уже реабилитированы?

– Все правильно – об этом заговорили громки и вслух. Но чтобы реабилитировать жертв массовых политических репрессий, нужны документы, где зафиксированы эти трагические события, а они до последнего времени оставались засекреченными. Но, когда мы говорим о том, что, например, депортированные народы подлежат политической реабилитации, то должна быть еще и юридическая реабилитация, чтобы исключить уголовную составляющую.

На сегодня в комитете по правовой статистике генпрокуратуры 99% документов, которые хранились под грифами «секретно» и «особо секретно» рассекречены, но это не касается отдельных персональных данных по конкретным личностям. Многие из них нужно восстанавливать.

– А почему не сделали это раньше, когда они еще не рассыпались от ветхости?

– Не могли, потому что государственная комиссия по полной реабилитации жертв политических репрессии была создана только 24 ноября 2020 года. До этого у нас попытки реабилитации и создание разных комиссии шли только на общественном уровне. То, что раньше этой комиссии не было, объясняется не только наличием или отсутствием политической воли руководства страны. В архивах страны имеется материалы, которые надо тщательно изучать не только историкам, но и юристам. К ним, например, относятся восстания против коллективизации. В Казахстане того периода они вспыхивали свыше 370 раз.

– А не связано ли это еще и с тем, что потомки тех, кто занимался репрессиями, сегодня находятся во власти?

– У нас есть закон «О защите государственных секретов РК». В нем говорится, что материалы, связанные с массовыми политическими репрессиями, не подлежат засекречиванию, кроме тех, что имеют отношение к агентурным данным. Вот и получается, что, с одной стороны разрешают рассекречивать, а с другой – запрещают. Понятно ведь, что речь здесь идет об информаторах и прочих людях, потому что любое дело строилось на определенной информации.
Но теперь этот замкнутый круг разорван. Сегодня мы имеем доступ практически к любым документам любой степени секретности – «секретно», «совершенно секретно», «особые папки», чтобы провести скрупулезный юридический и политический анализ. Поэтому и создана госкомиссия из 11 рабочих групп по разным категориям репрессированных – восстаниям, беженцам, военнопленным, репрессиям религиозных служителей, депортированным, узникам Карлага и т.д.

Казалось бы, все эти вещи очевидны, но перед нами была огромная ответственность. Когда мы начали изучать документы, стали всплывать юридические нюансы. Ведь люди подвергались нескольким степеням репрессий и депортации. Есть дело, к примеру, немки Гертруды Децель. После того, как она прошла все круги ада принудительной депортации, ее отправили на нефтепромыслы в Гурьевскую область, затем осудили по статье 58-10 УК СССР. И когда епархия Карагандинской католической церкви хотела причислить ее к лику блаженных, то понадобилось представить документы в Ватикан, а они засекречены. Церковь годами добивалась рассекречивания, но мы смогли сделать это за считанные дни: обратились в прокуратуру и получили соответствующую документальную базу.

Меня же, как этнического корейца, больше всего поразила история борца за независимость Кореи от японской оккупации, генерала Хон Бом До. В 1937 году он вместе с другими соотечественниками был депортирован в скотном вагоне из советского дальнего Востока в Казахстан, в Кызыл-Орду. Здесь он перебивался с хлеба на воду, работая в при местном театре кочегаром и сторожем, а 25 октября 1943 года 75-летнего генерала не стало, он умер в одиночестве на чужбине. Позже в этом городе был открыт мемориальный комплекс жертвам политических репрессии, названный его именем. Когда в 2021 году состоялся визит президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева в Корею, то в знак благодарности казахскому народу в Сеуле был открыт памятник Абаю Кунанбаеву. Но Хон Бом До не был реабилитирован в Казахстане вплоть до того момента, пока мы не подняли вопрос о репатриации его останков на родину. Урну с прахом реабилитированного героя доставили только в феврале 2022 года.

На сегодняшний день мы имеем сотни тысяч рассекреченных документов. Но архивная революция продолжается. Как говорят, пока не похоронен последний солдат (в данном случае – последний невинно пострадавший в период массовых репрессии), война еще не закончена.

– А как мы, казахстанцы, увидим и почувствуем результаты работы этой комиссии?

– Во-первых, сейчас разрабатывается закон о полной реабилитации. Во-вторых, вопросы реабилитации будут рассматриваться без заявительного подхода. И в-третьих, будет создан государственный реестр со списком реабилитированных, куда в режиме онлайн может зайти любой желающий.

– Есть мнение, что казахи больше всех доносили на своих соотечественников в годы репрессий и именно поэтому архивы в начале раскрыли, а потом снова закрыли.

– Все процедуры рассекречивания происходили на моих глазах. Впервые оно состоялось в 1994 году, когда была создана межведомственная специальная комиссия по рассекречиванию документов. То есть доступ к ряду документов фактически был осуществлен сразу после распада Союза, но полного рассекречивания, как это происходит сейчас, никогда не было. Поэтому обратно засекречивать было нечего, а если нет документа, то все остальное – сказка, легенда, миф, но не история.

И напомню: в любом архиве есть постоянно действующая комиссия по рассекречиванию. После того, как проходит определенное время – 50, 60 или 70 лет 70 лет – она рассекречивает документ. Однако в ведомственных архивах – Генпрокуратуры, КНБ и МВД и некоторых других – такие комиссии практически не работали. Даже в 1994 году, когда было принято решение рассекретить часть документов, в ряде областных архивов этого сделано не было. Почему? А потому, что не было контроля.

Насчет того, что одни народы доносили больше на своих соотечественников, а другие – меньше, то могу сказать однозначно: это явление было повсеместным и характерным для всех постсоветских стран. И никто здесь не оспаривает пальму сомнительного первенства. Любой режим строится именно на этом – на доносах. Павлики Морозовы были образцом поведения сознательного советского человека по меркам того времени. Поэтому искать черную кошку в темной комнате не стоит.

– Что вас больше всего потрясло, пока вы работали в составе этой государственной комиссии?

– Реакция молодых исследователей. После ознакомления с документами в спецархивах КНБ и МВД они один за другим стали выгорать. Ребята признавались, что, вспоминая факты, с которыми им пришлось столкнуться (казахи вымирали от голода целыми аулами, есть случаи каннибализма, восставших сожгли заживо и т.д.), не могут спать ночами. Нам, старшему поколению историков, пришлось проводить с ними что-то вроде психологических тренингов. Приводили в пример врачей, которые ради спасения вскрывают живого человека, первокурсников мединститута, впервые попавших в анатомичку и т.д. И постепенно все встало на свои места – сейчас они продолжают работать. Я и сам, работая в архивах с 1975 году (одним из первым пошёл по особым «голодным» папкам, а там такие факты, что волосы дыбом встают!), тоже переболел этим.

P.S. Из интервью председателя Государственной комиссии по рассекречиванию архивов КПСС (начало 90-х) Михаилом Полтораниным:

– Меня удивила наглость тех ребят, которые делали советскую власть. Они ведь собирались удрапать в случае чего, для этого они создавали себе базу за рубежом. У Ленина там лежали миллионы швейцарских франков, у Дзержинского и Свердлова – тоже. Троцкий передал вывезенные из России миллиарды своему дяде – банкиру Животовскому…

• 107
• 62