С древнейших времён охота служила не только средством выживания, но и символом власти, ритуалом, через который правители утверждали своё господство над природой и людьми. В евразийской истории этот феномен проявился особенно ярко, связывая Египет, Персию, Китай и Европу в единую культурную сеть. Как показывает Томас Т. Оллсен в своей книге “The Royal Hunt in Eurasian History”, царская охота стала мощным инструментом политической репрезентации — местом, где власть, богатство и порядок находили своё зримое воплощение. Через призму охотничьих традиций можно проследить, как обмен животными, особенно собаками, превращался в дипломатическую практику и культурный код, связывающий дворы от Средиземноморья до степей Монголии. Именно в этих межцивилизационных контактах охота перестаёт быть просто практикой и становится выражением универсальной идеи царственности.